Автор: Fuzzy (Павел Синицкий)

Я сидел в таверне и спокойно потягивал пиво. Рядом со мной мрачным взглядом буравил пустой стакан рослый бородатый мужик в красной бандане и поношенной тунике поверх кольчуги. Уже пьян, но, видимо, еще недостаточно. Словно в подтверждение моих догадок, он окликнул хриплым голосом трактирщика и вялым жестом попросил добавки. Получив свое, рыцарь залпом опрокинул стопку с отвратным, но крепким пойлом, и принял прежнюю позу – на меня он ровным счетом не обращал никакого внимания. Зал огласился громким радостным криком – объявился очередной победитель в бридж. Я бы и сам с радостью сыграл партейку-другую вместо того, чтобы пить эту кислятину, но здесь с шулерами обращаются крайне скверно, и заживающий фингал на моем лице прямое тому подтверждение.

– Давно он здесь? – Кивнув на рыцаря, со скуки поинтересовался я у трактирщика.

– Третий день ужо, – старый и толстый хозяин заведения с сочувствием посмотрел на сидящего рядом со мной мужчину. – Ему ох как крепко досталось: двое из отряда полегло, сам едва живой вернулся. Коли не этот одноглазый верзила, так и третьим на тех же болотах остался б… Дотащил его на своих плечах, а этот, – палец в сторону рыцаря, – материт его как безумный, орет, кабы он вернулся за мертвяками да дал ему дорубить треклятых сатанистов.

«Одноглазый верзила», говорят, приехал сюда уже давно. Трактирщик даже рассказывал, что он из тех ветеранов, якобы убивших старую ведьму. Но остальных ветеранов я не видел, а стоит кого-нибудь спросить, так они либо не знают, либо отводят глаза, а то и посылают куда подальше.

В голове пронеслись мои собственные походы: из трех только последний закончился плохо. Да и то, меня называли везунчиком: не все живут здесь так долго. Новичкам вообще несладко приходится: если фортуна отвернулась, то ты либо мертв, либо уволен. Наниматель содержит только тех, кто готов вновь и вновь ходить в оставленные богом подземелья. Не можешь идти? Тебе плохо? Вакантное место займет любой другой искатель приключений, благо, их сюда ломится порядочно – подземелья готовы щедро платить золотом за кровь авантюристов. Так, например, было с моим напарником, мрачным молчаливым типом в железном шлеме и повязке на пол-лица. После картин полуразрушенных подземелий, грязных объеденных останков, гнилостного смрада разложения, болезней и дьявольских отродий, с которыми нам пришлось столкнуться, он серьезно тронулся рассудком (я тоже, к слову, но не до такой степени). К тому же, из-за своей мании брать все, что плохо лежит, подцепил какую-то заразу в попытке расковырять замок на старом сундуке. Ему говорили не лезть, говорили, что там может быть спрятана ловушка, но охотник за наживой наплевал на наши слова и получил холеру, раздиравшую впоследствии его легкие, и это не ушло от глаза нашего нанимателя. Говорят, узнав о своем увольнении, он повесился, но я не хочу в это верить. Надеюсь, те несчастные изумруды, что он нашел в том сундуке, позволят ему вылечиться и прожить пару лет спокойной жизни.

Двери заведения отворились, впуская свежий воздух, разбавляющий душную кисло-соленую вонь, и на пороге появился тощий сгорбленный человек в толстых круглых очках. Глубокие морщины на лбу как будто хотели перейти на обширную лысину, блестящую в желтом свете керосиновых ламп, грязные каштановые волосы с проседью торчали в разные стороны, а слипшаяся борода походила на один неделимый кусок. Быстрой семенящей походкой человек двинулся к стойке. Да, познакомьтесь, это мой наниматель. Наследник некогда богатого поместья, чей владелец чересчур увлекся раскопками на своих землях. Подданные бывшего помещика откопали систему тоннелей, а исследовав ее, нашли странные ворота, покрытые неизвестными символами. Если бы владелец только мог знать обо всем том зле, запечатанным под землей… Груз вины оказался невыносимым, поэтому разрушенное поместье перешло ближайшему наследнику, а труп его влиятельного предка с простреленной головой гниет в некогда уютном маленьком кабинете особняка, среди того хаоса, что по неосторожности был выпущен наружу.

– Ха-ха, привет-привет! – Уселся незавидный наследник рядом со мной. Изо рта, полного желтых и безнадежно испорченных зубов, на меня дохнуло сегодняшним завтраком вперемешку со вчерашним ужином и обедом. – Ну что, ты готов отправиться навстречу славе и богатству? А ты? – крикнул наниматель рыцарю, голова которого уже покоилась на барной стойке. – Э, не, он уже слюни пустил, – говорящий повернулся ко мне, – похоже, что он перебрал. Не по весу себе крест выбрал, хе-хе-хе, – он помолчал, явно ожидая моей реакции. – Что, не понял? – Недоуменно посмотрели на меня безумные глаза из-под толстых стекол. – Он же крестоносец, ха-ха! Хотя какие крестоносцы в наше время? Давно уже отходили они свои походы! Как пить дать, могилу чью-то откопал, с мертвеца доспехи снял – и все тут! Такой же разбойник, как и ты, ха-ха! Краска залила мне лицо, я осторожно осмотрелся по сторонам, но, видимо, никто на слова смотрителя поместья не обратил внимания. Даже трактирщик все так же беззаботно продолжал протирать стаканы – похоже, свихнувшийся наследник болтал вещи и похлеще. Бегло взглянув на рыцаря, я заметил вышитый крест на его тунике.

– Эй, слушай, – продолжил наниматель, – а это ты себе вены вскрыть пытался? Или та блондиночка в шляпе?

Меня передернуло, и я поспешно оставил навязчивого собеседника. Голова внезапно разболелась под давлением шума таверны: начиная мерзким смехом смотрителя вперемешку с азартным хохотом картежников и заканчивая почти неслышным ритмичным скрипом половиц второго этажа да приглушенными стонами. Волны звука тисками сжимали мой череп.

После желтоватого полумрака помещения серый полдень ударил мне по лицу словно пощечина, а свежий воздух привел мысли в порядок и почти выбросил из головы мрачные воспоминания. Нет, я себе вены не резал. Более того, я довел обезумевшую после последнего рейда напарницу сюда, в деревню, где она заперлась в подвале храма и истязала свое тело под бдительным контролем священников. Но если бы обескровленное тело напарницы имело возможность сопротивляться и исполнило хоть одну из выкрикнутых мне угроз... С тех пор я свою компаньонку не видел, потому что сам беспробудно пил в таверне, пытаясь выстроить стену между настоящим и прошлым. Удавалось это с переменным успехом: иногда мой сон разрывал жуткий ледяной вой, упорно не желающий выходить из моей головы.

Мои размышления прервал размеренный звон стальных лат, усиливавшийся с каждым шагом огромного чернокожего мужчины. Короткие седые волосы, небольшая бородка с усами, повязка на глазу, из-под которой виднелся уродливый шрам – ветеран направлялся прямо ко мне.

– Есть дело, – без церемоний бросил он. – Следуй за мной.

Мы пошли в сторону местной гильдии, и я едва поспевал за широким шагом моего спутника. В стороне разгружалась повозка с новоприбывшими искателями приключений: темноволосый крепкий бородач поглаживал огромную белую собаку, какой-то смуглый тип в тюрбане помогал с сумками закованному в цепи тощему человеку моего возраста с наполовину изуродованным лицом. Новички провожали нас взглядами, полными любопытства и азарта. Жаль, что этот огонек в их глазах умрет вместе с надеждой вернуться к прежней жизни.

Наконец, мы дошли до гильдии. Нас уже ждали: проповедница в капюшоне неподвижно сидела с книгой в руках, шут в шапке с бубенцами и сплошной белой маске тихонько играл на лютне. Эти лица мне были знакомы: я знал, что под зеленым, тысячу раз перелатанным, цирковым костюмом скрывался острый серп и длинный нож.

– Собираемся около ворот в полночь, – подтвердил мою догадку о предстоящем походе ветеран. – Нужно войти в подземелья как можно раньше. Подлатайте свою экипировку, пока есть время. Подготовку провизии и факелов беру на себя. Возражения?

Возражений не последовало, и громадный ветеран сразу же молча ушел. Он знал, что все мы согласимся идти за ним куда он ни скажет. Лучшего предводителя в деревне не найти, а жажду наживы и нарастающую зависимость от разрушенного поместья одним алкоголем не искоренить.

– Странно, что он верит в силу солнца, – вслух сказал я, когда звон лат удалился. – Вокруг особняка всегда висит тьма. И неважно: день сейчас или ночь.

– Но он до сих пор жив, – подала голос проповедница, оторвав взгляд от книги, – а это говорит о многом.

Я попрощался со своими будущими компаньонами (шут как играл свою мелодию, не обращая ни на кого внимания, так и продолжал всех игнорировать) и направился по указанию ветерана. Вместе с кузнецом мы заточили мои верные ножи, отремонтировали заклинивший пистолет. Взглянув на мою протертую и изодранную когтями кожаную куртку, мастер неодобрительно покачал головой и, порывшись у себя в шкафу, протянул мне другую, поношенную, но крепкую. Расплатившись с ним золотом, принесенным из прошлых рейдов, я отправился вздремнуть перед предстоящим делом.

У ворот деревушки я оказался за десять минут до условленного времени, но целительница-проповедница и шут уже были на месте. Мы поздоровались и стали ждать нашего лидера. Волнение, повисшее в воздухе, напоминало натянутые струны, буквально готовые, оборвавшись, отсечь наши головы и свести тела в судорожном танце. Некоторое время спустя послышались звонкие шаги, раздающиеся все ближе и ближе. Когда ветеран поравнялся с нами и коротко скомандовал «Вперед», ратушные часы в деревне пробили полночь, и очередной маленький отряд авантюристов двинулся в путь.

Мы шли в тишине, факел дрожащим огнем освещал небольшой кусочек леса вокруг нас. Чем дальше уходили мы от деревни, тем сильнее искажало зло безлиственные деревья у нас на пути. Ветеран шагал впереди быстрой уверенной походкой. Принимая во внимание тот факт, что на нем была не легкая куртка наподобие моей, а полный комплект лат, да еще плюс огромный железный щит в левой руке, я еще сильнее зауважал нашего лидера.

Через какое-то время мы услышали глухой топот шагов впереди. Ветеран вскинул руку вверх, останавливая нас, затем, по команде, мы обнажили оружие. Никто не бросался вперед без команды предводителя – подземелья научили нас дисциплине. Шум усилился, теперь было отчетливо слышно, что для шагов топот слишком частый, скорее это походило на бег. Все мы напряглись в ожидании противника, и в круге света появился наш гость. Вернее, гостья: нисколько не щурясь от света факела, на нас смотрела пара безумных человеческих глаз на разрисованном синей краской лице. Все ее знали: отряд, с которым ушла эта женщина неделю назад, в деревне уже считали погибшим. Я расслабился, но наш лидер, стоящий прямо передо мной, не спешил опускать свою булаву. Воительница, выскочившая на нас, в свою очередь, держала алебарду как самое дорогое сокровище своей жизни, а кончик лезвия смотрел точно в грудь ветерану. Только сейчас я присмотрелся и заметил, что ее боевая раскраска превратилась в мешанину из грязи, слез и крови.

– Их не победить, – бормотала женщина, трясясь от страха, – они повсюду! Каждый раз мы идем в эти подземелья, но их не становится меньше! От них не скрыться, от них не спрятаться, они знают о каждом шаге, они обязательно придут за мной, о, Господи, они придут за мной.

– Где твой отряд? – Звучный бас командира перебил тихие женские завывания.

– Мой отряд? О-о-о, мой отряд… Они их забрали. Забрали всех! Да! Первой умерла арбалетчица – ее вспороло ржавое лезвие, выскочившее из пола. Ловушка! Бац! Ха-ха-ха… Потом, – она облизнула грязные пересохшие губы, – наш лекарь решил распотрошить ради чертовой науки какой-то труп, подцепив при этом заразу, убившую его за минуты… Даже нечего хоронить – труп разложился в один момент.

Воительница замотала головой, прогоняя из головы смерть товарищей.

– Что стало с четвертым?

– Что? – Варварша удивленно взглянула огромными дрожащими глазами.

– В походы не ходят втроем. Только отрядами по четверо. Где он?

Гостья затряслась.

– Это я виновата, это моя вина! Я хотела убежать, но он заставил меня! Он заставил меня двигаться дальше! А я не смогла, не смогла его уговорить убежать! Рано или поздно они все равно придут, но ведь сейчас еще можно убежать! Еще можно жить, хотя бы еще денек! Но он не соглашался, он хотел идти дальше, он хотел найти корень зла... Но оно повсюду, повсюду в этом дьявольском котле, в этом… Не знаю, что за слова были произнесены потом – речь говорившей стала бессвязной, а сама она неумолимо тряслась. Ветеран приказал нам двигаться вперед, и мы без возражений пошли за ним, оставив позади плачущую воительницу – никому не хотелось возвращаться в деревню ни с чем, пусть и ради безопасности подруги по несчастью. Вокруг снова стало тихо и спокойно, но никто из нас не спрятал оружие – тьма подползала все ближе и ближе.

– Мы ходили с ней в первый мой поход, – тихо сказал я непонятно кому. – Сильнее и увереннее женщин мне не встречалось за всю жизнь. Тот рейд оказался для меня удачным во многом благодаря ее силе и ярости в бою.

Мне никто не ответил. Даже покореженные деревья медленно отступили в сторону, как бы стыдясь моей речи. Нашему взору открылся прибережный откос на фоне сумеречного неба, вершину которого черной уродливой короной обрамляло поместье. До него еще никто не добирался, никто не знает, какое зло прячется внутри: карта была составлена только на прилегающие территории – склеп, скотный двор, бухта. Некому предостеречь нас… Я вздрогнул и постарался прогнать въедливые мысли из головы.

Первый сюрприз ожидал нас прямо на входе в руины: проход преграждала куча обломков – судя по всему, этим путем в катакомбы еще никто не спускался. Шут молча достал маленькую походную лопату и принялся разгребать завал, а мы, следуя его примеру, стали помогать. За несколько часов четыре пары рук сумели справиться с проблемой, и нам открылся провал в мрачное подземелье.

Великан шел впереди и освещал факелом путь, я следом, затем шут, а замыкала наш строй проповедница, составляющая на ходу схематическую карту подземелья. Как она видела в такой темноте для меня оставалось загадкой. Наши тела отбрасывали на стены причудливые тени, вызывая внутри все больший и больший страх. Я в этой части проклятого поместья был впервые, и, по сравнению с грязными скотными дворами, полными мутировавшими свиньями, здесь было совершенно иначе. Сухая пыль старого склепа сменила мокрый воздух, полный запаха выделений; в отличие от влажной грязи под ногами, здесь каждый новый шаг по старому каменному полу отдавался гулким эхом.

Я расслабился, и за это чуть было сильно не поплатился: из скрытой тенями ниши на нас вышли первые монстры. Скелет, возвращенный к жизни темными силами, чуть не отрубил ржавым старым мечом мне голову. Шут, шедший следом за мной, среагировал не так быстро, и меч отсек ему бубенец с шапки. Схватка разгорелась моментально и затухла так же быстро: три скелета лежали на полу. Вернее даже сказать, три комплекта человеческих костей: без темной силы, это были всего лишь кости, никак не скрепленные друг с другом и неспособные навредить. Но ветеран все равно молча раздробил останки в мелкие костяные осколки своей булавой, принося мертвецам заслуженный покой.

Дальнейший наш путь продолжался в полной тишине, поэтому появление новых монстров мы смогли предугадать по тихому скрежету костей о каменный пол. Я успел заметить только огромного скелета с массивным щитом, одетого в тяжелую броню, пока другой противник, маленький и юркий, не плеснул мне какой-то дряни из золотого кубка прямо в лицо. Глаза разъедало жутким зудом, и все, что я сумел сделать – только вжаться спиной в ближайшую стену и отчаянно пинать ногой воздух, надеясь откинуть наступающих врагов. Не знаю, сколько времени прошло, пока я заметил сошедшие на нет звуки битвы. Кроме глухого стука булавы, дробящей ветхие останки.

– Успокойся, все кончилось, – услышал я уставший голос ветерана.

Кое-как мне удалось разлепить глаза: их все равно жгло, но уже немного меньше. Размытыми кляксами проступали вокруг меня образы, откидывающие длинные тени на стены и потолок.

– Спокойно, не дергайся, – проповедница подошла ко мне и протерла мои глаза какой-то мазью, сводя на нет мои страдания. Лишь запах крови с вином въедался сквозь ноздри прямо в голову.

– Спасибо, – я взглянул на целительницу ясными глазами. В темноте ее кожа казалась бледно-зеленой, как у мертвеца. Женщина лишь улыбнулась в ответ, после чего ее глаза закатились и она упала без чувств.

– Спокойно, спокойно, – мои руки рефлекторно успели поймать обессилевшее тело, – что с тобой приключилось? – Я быстро осмотрел тело и заметил небольшую ранку на боку, покрытую слоем гноя, будто ей уже неделя. Плохо дело, нужно действовать быстро! Я порылся у себя в сумке в поисках антидота. Не то, не то, все не то! Припасы, запасные ножи, фляга трактирного пойла… Ага, вот, нашел! Сжав в кулаке маленькую склянку с зеленой жидкостью, я заметил, как дрожат мои руки. А вот с этим нужно покончить! Глубокий вдох, глубокий выдох, вдох, и снова выдох... Здесь еще был спирт, я его видел, ага, иди-ка сюда! Вылив из фляги мутную жидкость на свой нож, я резко срезал верхний слой гноящейся раны, затем плеснул антидот прямо на открытое мясо.

– Факел, мне нужен факел! – В мою руку мгновенно легла деревянная рукоять, и я прислонил горящую тряпку на наконечнике к боку целительницы. Она моментально вскочила и вскричала от боли, разнеся далекое эхо по всему подземелью, будто ее резали. Хотя… Я откинул факел в сторону и глубоко выдохнул, обернулся и увидел, что шут и ветеран молчаливыми внимательными статуями следят за каждым моим движением. Лица у них были на десяток оттенков живее, чем у проповедницы даже в неверном свете факела. Выйдя из ступора, громила похлопал меня по плечу и поднял брошенный мной факел с холодного пола. Отойдя от пережитого, я огляделся по сторонам: среди раздробленных костей блеснул золотом кубок. Ну наконец-то, первые плоды нашего похода. Я поднял находку, но с криком отбросил ее в сторону – запах крови и вина довел меня до дрожи. Так, вдох-выдох, вдох-выдох. Глубокий вдох, медленный выдох. Спокойно! Бум… Сначала я подумал, что мне показалось. Потом я подумал, что это эхо. И только когда я заметил тревогу на лицах спутников, понял, что это не обман слуха. Мы собрались в подобие боевой формации: спереди ветеран со щитом, сразу за ним мы с шутом, готовые нападать с флангов, и замыкающая целительница, способная в разгар боя оттащить раненного и оказать первую помощь.

Тяжелые ступни гулко топали впереди, и я уже слышал сиплое дыхание приближающегося монстра. Такое знакомое… Нет! Только не он! Этого не может быть! Он не мог перебраться сюда со скотного двора!

– Это из-за тебя! – Дрожа от страха, закричал я на целительницу, заодно привлекая к себе ненужное внимание. – Это твои крики разбудили его! Надо было оставить тебя умирать, тогда у нас был бы шанс выжить! – Глотка орала в обход мыслей, сердце бешеным зверем ломало грудную клетку. Ветеран развернулся и отвесил мне смачную оплеуху тяжелой рукой в кольчужной перчатке. Я потерял равновесие и упал на пол, но та же тяжелая рука резко поставила меня на ноги. Лидер передал факел мертвецки бледной, дрожащей целительнице (явно задетой моими словами) и взял поудобнее свой щит. Женщина, взяв факел, принялась судорожно молиться. Ее дрожь, казалось, сотрясает воздух вокруг нас. Тени плясали как эпилептики, изо всех сил старающиеся изобразить фламенко.

– Пожалуйста, давайте уйдем отсюда, пока еще не слишком поздно, – взмолился я, не в состоянии ожидать появления того отродья, что свело на нет мой последний рейд. – Все явно нервничали, даже ветеран беспокойно то сжимал, то расслаблял руку с булавой. Но мои мольбы оказались напрасны: шагах в пятнадцати перед нами, за пределами света нашего факела, загорелась пара желтых глаз. Подходя все ближе к нам, постепенно вырисовывался длинный нескладный силуэт. Выйдя из-за черты, разделяющую свет и тень, перед нами предстал наш новый, а для меня уже старый, противник: высокий и тощий, но широкоплечий, обтянутый серой кожей, не видевшей солнечный свет уже не одно столетие, человекоподобный монстр пустыми желтыми глазами с ненавистью смотрел на наш отряд. Длинные черные волосы, обрамляющее лицо-череп, окровавленные безгубые челюсти, связка человеческих голов, равнодушно перекинутых через плечо, – все это я видел раньше. И моя душа холодела от того, что последует дальше.

Чудовище раскинуло окровавленные когтистые руки в стороны и издало пронзительный вой, разорвавший мое сознание. Я схватился за голову и попятился назад, пока не уперся спиной об стоящую в ступоре целительницу. Один только ветеран сохранил самообладание, поэтому сумел увернуться от брошенного монстром булыжника, но шуту повезло меньше, и камень по касательной задел его голову. Сплошная белая маска раскололась и осыпалась на пол, представив нам полное решительного безумия лицо: бегающие из стороны в сторону широко раскрытые глаза, нервно подергивающаяся щека, глупая ухмылка, не сулящая ничего хорошего. Шут бросился было вперед, выкрикивая слова на незнакомом мне языке, однако ветеран толкнул его плечом назад. Безумец повалился с ног, но моментально перекатился через голову, возвращаясь в вертикальное положение, и пока я приходил в себя после пронзительного воя, он в пару шагов разбежался, оттолкнулся одной ногой от стены, затем другой от плеча ветерана и, занеся нож для удара, прыгнул прямо на монстра. В то время как огромные уродливые руки-лапы тянулись к шуту, а лидер пытался вернуть контроль над ситуацией, мне удалось проскользнуть под широкой рукой с булавой, моментально сокращая дистанцию до противника. Я не видел того, что делал шут, но жуткий рык и порывистые движения монстра сводили меня с ума. Отчаянный вопль, вырвавшийся из моего горла потонул в общем шуме, и я непослушными руками протыкал серый бок с той стороны, где у бывшего когда-то человеком существа должно было быть сердце. Это длилось пару мгновений, но, казалось, я целую вечность наношу удары своим кинжалом, после чего когтистая лапа откинула меня в стену и мир вокруг померк.

Вонючая таверна в деревушке, и я снова напиваюсь самым крепким пойлом, надеясь выкинуть из головы ужасный вой и желтые глаза, но эти воспоминания ни в какую не хотят уходить. Такое ощущение, что проще забыть собственное имя, чем этот нечеловеческий крик, от которого леденеет кровь в жилах. В таверну, сгорбившись, вошел наниматель, держа в руке какой-то предмет.

– Хе-хе-хе, привет, разбойник! – Подошел он ко мне. – Занятную вещицу ты мне принес из последнего похода. Скажи, из чьей могилы ты его достал? Может, моей прапрабабушки? Или ее троюродного дядюшки? Хе-хе-хе. А, впрочем, неважно, вся деревня и так держится на золоте мертвецов, хе-хе. Или ты думаешь, что здешние искатели приключений платят за жизнь честно заработанными? Хох! Наивный. Ну да ладно, я твоим подарком доволен, – наниматель поднес золотой бокал к лицу. – А какой дивный аромат, ммм!

В нос ударил запах крови с вином, и меня стошнило прямо на приставучего собеседника.

– Ай-яй-яй, – протянул он, осматривая свой потертый фиолетовый кафтан, украшенный моим недавно выпитым алкоголем. – Это совсем не культурно, – и неожиданно резко для такого дряхлого человека, залепил в мое лицо пощечину.

Таверна исчезла, и тьма подземелья снова обрушилась на меня. В тусклом свете факела я увидел над собой проповедницу, заносящую руку для очередного удара, но, заметив мое пробуждение, она остановилась. Казалось, все мое тело пронзил невыносимый запах испражнений, и меня снова вывернуло наизнанку, в этот раз – на себя. Женщина ничуть не смутилась и помогла мне подняться, после чего отошла к ветерану, который как раз закончил дробить в красное месиво монстра.

Вонь сводила меня с ума. Я поднялся на ноги и прикрыл лицо платком, попутно ощущая нижней частью тела, что и сам внес вклад в общую атмосферу. Ветеран стоял над тушей монстра и тяжело дышал, проповедница стояла на коленях и тихо читала до боли знакомую молитву. Далекая деревушка, мое детство, проповедник над гробом отца… За упокой. Я кинулся к сидящей над телом шута женщине и с трудом подавил очередной рвотный позыв: вырванная с куском грудной клетки и ключицы рука, сквозные раны от когтей на животе, открывающие вид на вспоротые внутренности и переломанный хребет. Довершала картину застывшая маска-лицо, отражающая одновременно и первобытный ужас, и азартную жажду убийства.

– Ему повезло, что он был левшой, – отрешенно говорила проповедница. Ее голос дрожал вместе с ней – целительница была на грани истерики , – Всегда держал нож в левой руке. Когда он прыгнул на то чудище, оно одной рукой сжало его снизу, – я взглянул на дыры в животе, – а другой перехватило выкинутую вперед руку, – перевел взгляд на оторванную руку, которую целительница не смогла подогнать под старое место. – Всего секунда – и он расчленил беднягу! Одно мгновение!

Женщина тихо-тихо застонала. До меня не сразу дошло, что у нее просто-напросто нету сил нормально заплакать.

– Так а повезло почему? – Тупо спросил я.

– Монстр когтем проткнул сердце. Шут умер мгновенно.

У меня из головы не шел мой удар о стену. Откуда же у монстра взялось столько сил? Ведь я превратил его сердце в ошметки!

– Почему у этих тварей два сердца? – Предугадав мои мысли, размышляла вслух целительница. – Только дьявол мог такое сотворить, не иначе.

«Этих тварей», эхом пронеслось в моей голове. Мое тело затряслось от накатившего приступа паники. Тяжелой бряцающей походкой ветеран, с головы до ног заляпанный кровью, подошел к шуту и пустым отрешенным взглядом посмотрел на мертвеца. Целительница хотела было что-то сказать, но тот опустил тяжелую булаву на лицо покойника, забрызгав нас его мозгами. Я не выдержал и засмеялся во весь голос. Женщина издала хриплый бессильный стон, а ветеран продолжал дробить тело нашего бывшего товарища. Я продолжал смеяться даже после того, как в круг света вошел совсем свежий мертвец: еще была видна спекшаяся кровь на ране вокруг горла. И одежда не истлела, меч не покрылся ржавчиной. Такая знакомая кольчуга… Кажется, он уходил в поход вместе с моей знакомой воительницей чуть больше недели назад. Одноглазый громила и его размолотил, а я смеялся, глядя на это. Я смеялся и потом, когда ветеран молча ушел от нас дальше, вглубь подземелий. Смеялся от попыток целительницы вытащить меня наружу, вернуть в деревню, от ее уговоров и обещаний. Потом хохотал от ее плача и жалобных стенаний, от ее тяжелого кашля, от ее бледно-зеленого лица. И в один момент меня накрыла тьма.

– Так-так, хе-хе, кто это тут у нас? Говорите, новички нашли? Тот, что с большущей белой собакой? Да, да, вряд ли ветераны стали бы тащить его на своем горбу сюда. Что? Не один был? С покойницей? Зеленой, как гоблин? И ее притащили? Ха-ха-ха-ха… Принесли сюда, хо-хо, говорите, и похоронили здесь, на кладбище?! А-ха-ха-ха, я не могу… А что это за золотой кубок тут у нас? Это от нее так разит вином с дерьмом? А, это от него… Понимаю, понимаю. Так что, вы его подлатаете? Будет в лучшем виде, говорите, хе-хе? Что, даже перестанет смеяться и орать как резаный? Конечно помню одноглазого, хе-хе, такого громилу попробуй забыть. Помню как его из болота впятером доставали. И как порезанные вены ему прижигали тоже помню. Да, его вы хорошо починили, хе-хе. Жаль, что не вернулся, многообещающий экземпляр. Ладно, пойду я. А вот кубок с собой заберу, пожалуй, хе-хе.

Хлопнула дверь, и я открыл глаза. Надо мной склонилась уже немолодая женщина в белом медицинском костюме. Ее руки сжимали какие-то железки с проводами. Только сейчас до моего слуха дошел гул динамо-машины, стоящей где-то поблизости. Я попытался пошевелиться, но мое тело было намертво приковано к кушетке.

– А сейчас будет очень больно, – женщина с улыбкой поднесла руки к моим вискам.